«Киелі мекен»: где земля становится памятью. Интервью с Кали Кораласбаевым
В Алматы открылась персональная выставка заслуженного художника Казахстана Кали Кораласбаева под названием «Киелі мекен» – масштабный проект, объединяющий более тридцати лет его творческих поисков. Экспозиция включает работы разных периодов: от ранних полотен 1990-х годов, наполненных памятью о родном селе и духом перемен той эпохи, до новейших живописных серий, графики, деревянных композиций и каменных скульптур. В одном пространстве зрителю предстает не только эволюция стиля художника, но и постепенное раскрытие темы, которая занимает в его творчестве центральное место: связь человека и земли, памяти и времени, природы и духовного мира.Искусствоведы отмечают, что Кораласбаев воспринимает пейзаж не как фон или декоративную среду, а как живого собеседника – со своим характером, голосом и историей. В его работах казахская степь становится метафорой памяти, а древние курганы, силуэты деревьев или изгибы рек превращаются в знаки непрерывности культуры. Эта выставка подчеркивает: «Киелі мекен» – не просто место на карте, а духовная территория, где переплетаются личная биография художника и коллективная судьба народа.«Киелі мекен» воспринимается не только как итоговый этап большого творческого пути, но и как открытый вопрос обществу. Насколько мы понимаем свою землю? Насколько бережно относимся к культурному наследию? Умеем ли слышать тишину, в которой живут истории тех, кто был до нас?Именно с этих размышлений начинается наш разговор с художником. В интервью Кали Кораласбаев поделился философией выставки, личным пониманием «киелі» как духовной опоры и рассказал, почему для него главным залом всегда остается сама Великая степь.– Понятие «киелі мекен» занимает центральное место в Вашей выставке. Что для Вас является источником сакральности: сама земля, память предков или внутреннее чувство связи с родными местами?– Для меня сакральность всегда начинается с внутреннего состояния. Земля, на которой жили мои предки, наполнена историей. Камни, кусты, безграничные горизонты – все это несет память о людях, которые оставили нам духовное наследие. Я много путешествую по стране, и особое впечатление на меня производят тюркские комплексы и балбал камни в Шу. Они стоят под открытым небом и уже сами являются выставкой.Я ощущаю связь с прошлым и понимаю, что настоящая выставка происходит прямо в природе. Поэтому все, что я создаю, так или иначе связано с внутренним ощущением большой земли и ее духовного пространства.– В Ваших работах природа выглядит как самостоятельный герой. Как Вы находите художественный язык, который позволяет передать характер степи и одновременно уважительно относиться к ее внутреннему миру?– Природа для меня – часть моего сердца. В композиции «Киелі мекен» я показал дуб, который стоит как живой страж. Река за ним символизирует течение времени. На дальнем плане находятся древние погребальные сооружения. Это показывает связь разных эпох и человеческой жизни.Мне важно не украшать природу, а слышать ее. Художник должен понимать, что природа несет смысл. Она требует уважения и внимательного взгляда. Наш народ прошел через тяжелые периоды, но сохранил силу духа, как тот дуб. Река напоминает, что время может вести и к обновлению. Эти образы рождаются сами по себе, когда живешь внутри степи и чувствуешь ее дыхание.– На выставке представлены работы разных периодов Вашей жизни. Когда Вы смотрите на свои полотна девяностых годов сегодня, какие изменения в собственном мировоззрении замечаете?– Выставка стала для меня моментом подведения итогов. В девяностые годы я писал о боли, которую переживали маленькие села. Картины «Покинутые гнезда» и «Мы ждем» передают пустые дома и ожидание родителей, которые верили, что дети вернутся. Тогда это было отражением моей реальности.Сегодня многое изменилось. Аулы начинают развиваться. Появляются новые школы, дороги, рабочие места. Мое собственное восприятие тоже изменилось. Если раньше я видел только тяжесть, то сейчас ощущаю надежду. Аул остается основным источником вдохновения. Там я чувствую живую связь с землей и собственным прошлым.– Аул остается важной темой Вашего творчества, хотя страна переживает стремительную урбанизацию. Почему Вы продолжаете возвращаться к сельскому пространству и что именно оно открывает Вам как художнику?– Я живу и работаю в ауле, и это мой осознанный выбор. Многие говорят, что художнику проще работать в городе. Возможно, в городе легче организовать выставку, но моя тема живет именно в селе. Аул хранит память, традиции и голос предков. Там я чувствую себя естественно. Село всегда было и остается колыбелью казахского народа. Если оно сохранится, значит, будущее тоже будет прочным.– Вы работаете с красками, деревом, камнем и графикой. Что определяет выбор материала и как меняется Ваша идея, когда она становится скульптурой или живописью?– Каждый материал обладает своим языком. Иногда мысль требует камня, иногда дерева, иногда цвета или мягкости акварели. Я работаю с тем, что лучше всего передает внутреннее состояние. Материал становится инструментом, который помогает выразить идею, но не ограничивает ее. Внутренняя мысль сама выбирает форму.– Каменная скульптура требует особого терпения и сосредоточенности. Как Вы переживаете движение времени в этой работе и какое значение оно приобретает для Вас?– Работа с камнем очень тяжелая. Требуется сила, выдержка и ответственность. Но я воспринимаю этот процесс как часть традиции, которая идет от предков. Балбал камни и другие каменные фигуры создавались не просто как памятники. Они несли духовный смысл. В камне время чувствуется особенно глубоко. Оно становится не препятствием, а естественным спутником. Нужно уметь слушать материал. Если прислушаться, камень сам подсказывает форму.– Во многих Ваших композициях важную роль играет пространство и художественная тишина. Что для Вас означает пустое место на картине и как оно работает с внутренним содержанием?– Казахская душа связана с большим пространством. Когда пространство уменьшается, человек чувствует давление. Поэтому я оставляю в работах свободные участки. Они создают ощущение дыхания, покоя и пути. Тишина на картине – это духовное пространство, в котором зритель может задуматься. Оно напоминает о степи, ее спокойствии и внутреннем свете.– Национальные мотивы могут легко перейти в декоративность. Как Вы находите способ говорить о культуре и исторической памяти так, чтобы не ограничиваться внешней формой?– Орнамент и декоративность сами по себе не передают глубину культуры. Мне важно говорить о чувствах народа, его судьбе и памяти. В работах, посвященных тяжелым историческим периодам, я стараюсь показать внутреннее состояние человека. В композиции о гостеприимстве я говорю не о традиции, а о чистоте души. Настоящий национальный код живет внутри человека.– В Ваших работах часто проявляется тема взаимопомощи, природы и человека. Для кого Вы создаете свои картины и насколько для Вас важна реакция зрителя, особенно молодых людей?– Я создаю картины, исходя из внутренних переживаний. В них отражается время и пространство, в котором я живу. Кому-то работа понятна сразу. Кому-то позже. Это не мешает мне продолжать. Я воспринимаю свои картины как письмо будущему.Молодые зрители часто приходят на выставки. Они спрашивают о земле, традициях и духовных поисках. Их живые вопросы дают надежду. Я вижу в них силу, которая может вести нас вперед.– Проект «Киелі мекен» воспринимается как часть большого творческого пути. Как Вы представляете его будущее и что хотели бы, чтобы зрители увидели в Ваших работах через двадцать или тридцать лет?– Я бы хотел, чтобы зрители увидели в моих работах душу народа. Чтобы почувствовали внутренний свет, который хранится в каждом человеке. «Киелі мекен» остается для меня бесконечной темой. Она сопровождает меня всю жизнь. Я уверен, что этот путь будет продолжаться и дальше.
